Один день бабушки Тани: почему важно оставаться человеком

Все познается в сравнении. Мы часто слышим эту поговорку, но не всегда задумываемся о ее смысле. А между тем, это отличный рецепт исцеления от хандры. Когда кажется, что жизнь – боль, и все валится из рук, психологи советуют посмотреть выступление паралимпийцев. Как спортсмены без рук и без ног достигают вершин, побеждают и заставляют задуматься тех, кого бог не обделил здоровьем.

Увидев, как люди с ограничениями плюют на условности, получаешь огромный заряд бодрости и начинаешь шевелиться. А еще – ценить то, что у тебя уже есть. Ведь у некоторых людей порой нет возможности просто попить чаю и посидеть за столом. Им негде согреться, и у них нет чистой постели. Потому что у них нет дома. Им некуда пойти и некуда вернуться.

Мы с супругой проходим мимо очередной безликой панельки, каких мириады в Твери, и взгляд словно бы спотыкается о препятствие. Происходит что-то неправильное, ненормальное. Под балконом первого этажа лежит тело, закутанное в тряпки. Первая мысль – опустившийся алкоголик. Напился, хватило сил спрятаться от ветра и уснуть в нехитром укрытии. Но нет, это старушка в очках. Она кутается в ободранное пальто, перевязанное тонкой веревкой – пуговиц нет, а это нехитрое приспособление компенсирует их отсутствие.

В головах проносится шквал мыслей. У каждого свой, но смысл один и тот же. Мчим в ближайшую пекарню, набираем сытных мясных пирогов, просим погреть. Сильно, чтобы долго не остывали. И чай – тоже горячий. Согреться впрок невозможно, но хотя бы на короткое время. Возвращаемся. Старушка торопливо собирает свои пожитки.

– Здравствуйте! Мы вам принесли покушать…

– Я уже ухожу! Сейчас, соберусь только, – смотрит испуганно-недоверчиво.

Знакомимся. Татьяна, как зовут бабушку, объясняет, что только сейчас на нее наорал какой-то мужчина «на красной машине». Отругал, приказал «убираться вон». Сказал, что отъедет по делам, а когда вернется, старушки со своим тряпьем уже не должно быть под балконом «его дома».

– Мне надо быстрей, – Татьяна смущенно улыбается, глаза подслеповато щурятся. – А то сейчас он вернется, мне надо успеть.

– Вы сначала покушайте, – отвечаем мы. – Пока горячо, согреетесь. Не надо спешить, мужчину мы возьмем на себя.

Старушка понемногу успокаивается, с благодарностью принимает чай. Пирожки бережно складывает в видавший виды старый пакет – про запас. Говорит, что уже поела: какая-то сердобольная женщина тоже угостила ее пирожками. Буквально перед нами. А другая принесла с помойки выброшенный кем-то матрас – чтобы Татьяна могла закрыться от ветра.

– Что у вас случилось? – спрашиваю. – Я журналист, могу помочь.

– Так получилось, – на лице улыбчивой бабушки мелькает мрачная тень, голос становится грустным.

Подробностей не рассказывает. Говорит, что нет ни детей, ни внуков. Нам кажется, что Татьяна просто не договаривает – чего-то боится или просто не доверяет чужим. И пусть мы предлагаем помощь, но при этом зачем-то задаем много вопросов. А может, нам просто кажется, и бабушка действительно одинока и никому не нужна. От этого становится еще печальнее.

– Я пойду в другое место, – она словно бы оправдывается перед нами. – Только чай допью, спасибо вам огромное. Сейчас я соберусь и уйду…

Мужчина «на красной машине» сильно ее напугал. Вот она и торопится, невзирая на все наши уговоры. Лицо при этом испуганно-детское, настоящая старушка «божий одуванчик». От любой помощи решительно отказывается – боится, что если о ней узнают, то «перестанут везде пускать». Пытаемся объяснить, что отзывчивых людей больше, что ей, напротив, помогут – увы. Напоминаем про женщину, угостившую пирожками, заодно про другую – ту, что притащила матрас.

– Нет, нет, спасибо, – упрямо качает головой бабушка. – Меня будут выгонять, никуда не пустят, для меня не останется места…

Помогаем вытащить из-под балкона нехитрый скарб: сумку на колесиках, простую железную тросточку и пять или шесть пакетов. В одном отдельно вода, как объясняет Татьяна, в другом еда…

– Картонку тоже с собой возьму, – говорит она. – Чтобы на ней улечься потом…

От этих простых слов к горлу подступает ком. Бабушка Таня навьючивает на себя сумки, пакеты, картонку – мы понимаем, что это все ее имущество. Все, что у нее есть, она носит с собой. В головах одна мысль: хорошо, что сейчас легкий морозец, что зима в целом теплая. А что, если минус двадцать? Дождь, снег, ветер? А каково бабушке по ночам?

– Не надо, я справлюсь, – повторяет она. – Спасибо…

Мы редко задумываемся о привычном. О том, что у нас всегда под рукой. И о том, что нам есть куда возвращаться. Где попить чай, сидя за столом. И где прилечь – не на холодный асфальт, подстелив перед этим картонку, чтобы хоть как-то согреться.

В одном мы не согласились с бабушкой Таней. С тем, что о ней не должны узнать. Напротив, она не должна оставаться в забвении, как будто нет ни ее самой, ни ее беды. Ведь пока мы не проходим мимо, а останавливаемся, чтобы попытаться помочь – мы остаемся людьми. Подойти, поговорить – в этом нет ничего сложного. Далеко не всегда перед нами напившийся человек, который сам сделал свой выбор. Лежать может диабетик, у кого упал сахар. Сердечник, которого хватил приступ. Или просто несчастная бабушка, жизнь которой однажды пошла не так.

К сожалению, человек не всегда властен над обстоятельствами. Но нельзя думать, будто от нас вообще ничего не зависит. Даже от крупицы сделанного добра в мире становится меньше зла. А если таких крупиц много, из них рано или поздно вырастут горы.

Не обязательно вершить судьбы мира. Порой достаточно протянуть руку помощи тем, кто нуждается. Если увидите в городе бабушку Таню, не отворачивайтесь. Эра милосердия, о которой писали братья Вайнеры, не наступит сама собой.

К ней нужно прийти.

Сергей САВИНОВ